"Эти выборы нельзя проиграть". Интервью с Бени Ганцем
За 12 дней до выборов в Кнессет 22-го созыва глава блока "Кахоль Лаван" Бени Ганц объявил, что намерен сформировать правительство "светского большинства".
В интервью NEWSru.co.il Бени Ганц объясняет, о чем речь, говорит о политических перспективах и формировании будущего правительства, а также рассказывает о планах своих действий на посту премьер-министра Израиля.
Беседовал политический обозреватель NEWSru.co.il Габи Вольфсон.
Господин Ганц, ваше заявление о намерении создать светское правительство, иными словами правительство без ультраортодоксов, в некотором смысле пробудило предвыборную кампанию.
Думаю, вы ожидали чего-то подобного. Ведь было ясно, что все самое интересное будет происходить в последние дни кампании. После 1 сентября.
Вы хотите сказать, что все было запланировано?
Предвыборная кампания – это немного как война. Ты готовишь общие линии, а потом подправляешь точное направление удара. Вообще, действительно все очень похоже на армию. Перед тем, как выйти в бой, штабы координируют действия. До последней минуты. Иногда это выглядит странно – вроде бы все должно быть закрыто уже, но координация продолжается. И сколько бы ни было времени на подготовку, продолжатся споры и дискуссии. То же самое здесь. На этой неделе мы начинаем кампанию, в рамках которой вся страна будет увешена нашими плакатами. И до тех пор, пока плакаты на уйдут в типографию, продолжатся споры и дискуссии. Еще один опрос и еще один опрос. Это делает все происходящее по-настоящему интересным, и это отвечает на ваш вопрос. Общая линия известна, а детали уточняются по ходу движения.
Но давайте о сути вашей кампании. Вы никогда не прибегали к антирелигиозной риторике, посыл "я не буду сидеть в правительстве с ультраортодоксами" скорее подходит Яиру Лапиду, чем вам.
Оставим сейчас Яира Лапида. Мы хотим сформировать правительство большинства. И я хочу быть очень точен в формулировках. 51% – это тоже большинство.
Менахем Бегин говорил, что 50 процентов плюс 1 голос – это тоже большинство.
Именно. 50,1% – это тоже большинство. Но я говорю не об этом. В Кнессете сегодня есть, по меньшей мере, 80 мандатов тех, кто хочет правительство национального единства.
Без харедим.
Без харедим, без арабов, без МЕРЕЦ. "Авода", "Ликуд", Либерман и я. Хотите убрать "Аводу"? Уберем "Аводу".
Вы сказали, что Смотрич и Рафи Перец тоже "аут".
Хорошо. Без "Байт Иегуди". Остается 75. Когда я говорю про правительство большинства, – это основа. Поверьте мне, что если мы даже Либермана оставим в стороне, останутся почти 70 мандатов.
Вы против участия НДИ в таком правительстве?
Нет, я говорю об этом для примера, для того, чтобы показать, о каких параметрах речь. 70 мандатов – это не 61, это действительно правительство большинства. Такое правительство формирует повестку дня, такое правительство имеет возможность заручиться поддержкой подлинного большинства народа, а затем уже может присоединять партии на основе их реального удельного веса. У вас есть пять мандатов? Имеете право на одного министра и одного заместителя. Не будет этой недопустимой торговли, которая была, когда Биби предлагал "Аводе" портфели министров, заместителей министров. Так не может быть.
Но арифметически складывающихся мандатов недостаточно. Должна быть минимально схожая повестка дня, у партий должна быть близкая платформа.
Вы правы. Давайте сравним нас и "Ликуд". В чем различия?
Прежде всего, Нетаниягу.
Давайте отложим Нетаниягу в сторону.
Как вы его отложите в сторону?
Да, сегодня единственный, кто является помехой созданию правительства национального единства, правительства большинства, является Биби. Уберите его из "уравнения" – все проблемы решены. Все остальное разрешимо. Победитель формирует правительство, тот, кто занял второе место, присоединяется к нему. Есть правительство большинства. И избиратели должны понимать, что Нетаниягу является препятствием на пути к единству в израильском обществе.
Вы остаетесь при своем мнении: союза с Нетаниягу не будет?
Не будет.
Ни при какой ротации?
Нас не будет в правительстве, которое возглавляет Нетаниягу, потому что мы не будем работать в правительстве, которое возглавляет обвиняемый в уголовных преступлениях. Он не может быть министром, он даже депутатом не сможет быть, так как для этого ему надо сохранить неприкосновенность, а я не дам ему такой возможности. Пусть займется своими судебными делами. Закончит их благополучно – пусть возвращается, я готов быть в его правительстве. Но в настоящий момент, это препятствие непреодолимо. И Биби понимает это. Вся его борьба сейчас направлена на то, чтобы остаться премьер-министром, будучи обвиняемым, так как он не может занимать ни одну политическую должность будучи обвиняемым, кроме должности премьер-министра. И очень важно, чтобы избиратели понимали этот момент.
И все же я предложу вам еще один сценарий. Ротационное правительство, в котором вы первый, а Нетаниягу второй.
Можно. Но это не имеет для него смысла, поскольку, как я уже сказал, будучи обвиняемым, он не может занимать ни одной должности кроме должности премьер-министра.
Вы говорите о нем, как об обвиняемом. Есть еще слушания.
Слушания в начале октября, и я вас уверяю, что обвинение будет подано вскоре после него. Все дела Нетаниягу сопровождались прокуратурой. Тут не будет неожиданностей или доработок, или новых материалов. Все известно.
Иными словами, вы считаете, что шанс на закрытие дел после слушания невысок.
Не думаю, что такой шанс реально существует. Но если Нетаниягу убежден, что на слушаниях все развалится, то почему он не просит провести их раньше? Я предлагал ему: пройди слушания до выборов. Пройдешь, докажешь, что ничего не было – прекрасно. Идем на выборы, если ты побеждаешь, я в твоем правительстве. Но он не хочет. Поэтому с Биби мы не сядем, и пока он во главе "Ликуда", есть реальное препятствие на пути к созданию правительства национального единства.
Но дело ведь не только в личности.
Не только. И я не отрицаю, что есть различия в наших подходах. В Газе сейчас мы должны быть гораздо более агрессивными, чем Нетаниягу. На севере мы должны продолжать ту политику, которую проводим, но говорить – гораздо меньше.
Почему?
Потому что он раскрывает информацию, которую нельзя раскрывать.
Например?
Трюк, который ЦАХАЛ устроил "Хизбалле", удар в Бейруте, удары в Ираке. Не надо ни о чем говорить. Ни о чем. Это немаловажный аспект. Пойдем дальше. Бездействие Нетаниягу приводит к тому, что обвиняемой стороной становимся мы. Когда мы инициируем шаги, а вторая сторона говорит "нет", ответственность падает на нее. А сейчас – на нас.
Кто нас обвиняет в том, что нет переговоров?
Мы в тупике из-за отсутствия переговоров. Но разногласия касаются не только внешней политики. Взгляните на то, что происходит с инвестициями. Мы утверждаем, что Нетаниягу не уделяет достаточно внимания развитию периферии. Беэр-Шева и южнее, Хайфа, Кармиэль, перекресток Амиад и севернее. Нет инвестиций в образование, нет инвестиций в здравоохранение. Это не вопрос денег, это вопрос порядка приоритетов. Мы за обеспечение безопасности граждан, за борьбу за преступностью.
Вряд ли в этом отношении есть различия между вами и "Ликудом". Все за борьбу с преступностью.
Да, но он ничего не делает. Он только атакует правоохранительные органы. Посмотрите, что происходит. Министр культуры выступает с нападками на театры и культурные институты. Министр внутренней безопасности выступает с нападками на полицию. Министр просвещения занимается репаративной терапией.
Он потом взял свои слова назад.
Да, но нельзя все время что-то говорить, а потом отказываться от своих слов, это несерьезно. Но это еще не все. Мы против гиюров по максимально жестким правилам. Они приняли компромисс по вопросу о Стене Плача и дали задний ход, приняли предложение по выселению нелегалов и дали задний ход. Это правительство, которое находится в плену у мессианских религиозных экстремистов. И я традиционалист, посещаю синагогу, но веду светский образ жизни. Раввин Рабинович, раввин Стены Плача – мой друг, но я не готов быть его пленником.
И вы создадите правительство...
Которое будет опираться на светское большинство. Это будет правительство светского и традиционалистского большинства.
Но какие решения может принимать правительство, в котором есть Асаф Замир и Ярив Левин, Мики Хаймович и Мири Регев? О чем они могут договориться?
Мы будем стремиться к политическому урегулированию конфликта, которое будет базироваться на гарантиях безопасности Израиля.
Это общие слова.
Это не общие слова, это программа работы правительства. Мы будем развивать систему общественного транспорта в Израиле. При чем здесь Асаф Замир и Мири Регев?
При том, что есть очень маленький набор тем, в которых у вас есть общая платформа. Но как только вы коснетесь вопросов внешней политики, конфликта с палестинцами, отношения к судебной системе, не сумеете продвинуться ни на миллиметр.
Я вам приведу пример. Закон о преодолении вето БАГАЦа. Институт демократии предложил очень сбалансированный вариант законопроекта: Верховный суд сможет лишь расширенным составом принимать решение об отмене законов, а Кнессет сможет лишь особым большинством принимать решение о переголосовании законов, отмененных БАГАЦем.
Какое большинство требуется по этому предложению?
70 депутатов, включая депутатов от оппозиции.
Вы понимаете, что это уничтожает саму идею преодоления вето БАГАЦа, так как такое большинство сформировать практически нереально?
Но это дает возможность сформировать сбалансированное предложение.
Которое не поддержит половина "Ликуда".
Вторая половина поддержит.
И как вы это будете продвигать?
В крайнем случае заручимся голосами оппозиции.
И вот так по любому мало-мальски принципиальному поводу вы будете обращаться к оппозиции за помощью в решении конфликтов внутри коалиции. Но может быть все гораздо проще, и ваше предложение о создании правительства большинства – это попытка вернуть голоса, которые ушли к Либерману?
Нетаниягу сделает все, чтобы максимально увеличить свой лагерь. Он отлично понимает, что на этих выборах, в отличие от прошлых, все зависит от того, какая партия будет самой большой, а не какой блок.
Это манипуляция. Просто манипуляция. Объясните, каким образом величина крупнейшей партии определяет судьбу выборов?
Президент Ривлин передаст формирование правительства крупнейшей партии, которая будет обладать наилучшими шансами сформировать правительство.
Наилучшими шансами – это совершенно не обязательно самая большая партия.
Сейчас, когда Либерман вне блоков, и он хочет быть тем, от кого все зависит, величина партии имеет первостепенное значение. Если у меня будет 35 мандатов, а у Нетаниягу будет 28, то что тогда?
Но вы же отлично понимаете, что такого разрыва не будет. Вы идете голова в голову. Разрыв может быть в 2-3 мандата.
Я полагаю, что президент передаст формирование правительства нашей партии. И в случае победы, я прежде всего попытаюсь объединить две крупнейшие партии. В "Ликуде" грядет землетрясение, если Нетаниягу терпит поражение. Землетрясение. Он это отлично понимает. Не случайно он не вернул мандат президенту, не сумев сформировать правительство. Глубоко внутри он хорошо знает, что следующий провал грозит ему гильотиной в его собственной партии.
А вам в вашей?
Тоже могу оказаться в опасности. Но моя партия не может "отрубить мне голову".
Почему?
Потому что я глава партии еще семь лет, и это прописано в уставе. Так что этой опасности нет.
Есть только несколько вопросов по поводу демократических норм в вашей партии.
Да. Но избиратели голосуют за партию, не за лидера. Вопрос демократичности процесса назначения людей на различные должности не стоит на повестке дня. Какое место в "Ликуде" занимает Амир Охана? Вы не помните. Правильно, я тоже. Как он стал министром, опередив всех? Там демократия при избрании людей и диктатура при управлении партией. У меня диктатура при назначении людей и демократия при управлении партией. Что предпочтительней?
Иными словами, декларация о намерении создать светское правительство – это политический маневр.
Все, что сейчас происходит – это политика. Но база, основа подлинная, не выдуманная. Я общался с религиозными членами нашей партии. Они понимают логику, заложенную в идее правительства, основанного на широком единстве. Все что угодно можно свести к политическому маневру. Но это не только он.
Этот маневр скоординирован с Либерманом?
У нас нет никакой координации с Либерманом. Все говорят со всеми, но никакой координации у нас нет. Зачем она мне?
Вы хотите правительство национального единства, НДИ хочет правительство национального единства. Если, как вы говорите, единственным препятствием является Нетаниягу, может быть вы договорились объединиться после выборов и вытеснить его?
Если ваша версия верна – я будущий премьер-министр Израиля. Запомните то, что я вам сейчас сказал: если Либерман действительно решил избавиться от Нетаниягу, если это его цель, то я – следующий премьер-министр Израиля. Но, с моей точки зрения, он еще не принял решения. Он тасует карты, никому их не открывает, ждет. Все сейчас ждут. Все зависит от результатов. Я считаю, что единство – это очень важно. Вспомните правительство Переса и Шамира. Это было единственное в истории ротационное правительство, и оно было создано, несмотря на то, что у одной из партий было преимущество. Не фокус создавать правительство единства, когда две главные партии равны. А вот когда есть небольшое преимущество или небольшое отставание, история совсем другая. Поговорим после 17 сентября.
Вы собираетесь обратиться за поддержкой к Объединенному арабскому списку? Без рекомендации харедим и без рекомендации арабской партии – вам будет очень трудно.
У них будет серьезная дилемма. Я не знаю, какое решение они примут.
Вы попытаетесь заручиться их поддержкой?
Прежде всего, они должны решить, кого они представляют – израильских арабов или палестинцев. Для меня очевидно, что если они представляют израильских арабов, то должны рекомендовать меня. Но это их решение, и только они в состоянии принять его. Технически они в нашем блоке, при подсчете их относят на нашу сторону, но я не знаю, порекомендуют ли они меня. В то же время, если мы будем крупнейшей партией в Кнессете, и, как я предполагаю, президент возложит формирование коалиции на крупнейшую партию, то вопрос о том, кого они порекомендуют, менее важен.
Но считают рекомендации, не мандаты партий, полученные на выборах.
Считают рекомендации и оценивают шансы сформировать коалицию. Надо иметь в виду еще и тот факт, что президент Ривлин сегодня совсем иной, чем был в апреле 2019 года. Он сегодня свободен от каких-либо личных факторов, и у него есть гораздо больше внутренней свободы для того, чтобы заниматься формированием правительства.
Какие личные факторы влияли на него апреле?
Различные, связанные с болезнью жены и прочим. Сегодня он свободен. До окончания его каденции остался год. Есть он, его совесть и история. Я думаю, что он будет гораздо агрессивнее.
В каком плане?
В стремлении к тому, чтобы видеть сформированное правительство. Он уже говорил, что был крайне удивлен решением Нетаниягу не возвращать ему мандат после того, как попытки сформировать правительство не увенчались успехом.
Допустим, что вам это удастся. Что вы видите для себя главным пунктом программы действий? Что главное в вашей повестке дня?
Три направления, я не вижу себя занимающимся чем-то одним. Первое направление – военно-политическое. Я прежде всего, решаю проблему Газы.
В нескольких предложениях, как вы намерены решить проблему сектора Газы?
Если они согласятся на длительное урегулирование, которое включает возвращение наших солдат, можно немедленно начать процесс восстановления сектора.
А если не согласятся?
Тогда будет война.
Цель которой в чем?
Цель которой – добиться восстановления фактора сдерживания, который утрачен.
Иными словами, свержение режима ХАМАСа не является целью такой войны.
Я говорю об общих контурах. Детали могут быть самыми разными. Свержение власти ХАМАСа означает, что мы остаемся там.
Или передаем сектор кому-либо.
Никто не согласится прийти туда на наших штыках. Приходить должны в других условиях. Я полагаю, что нас ждет несколько витков конфронтации. Вопрос, что вы делаете между витками, чтобы изменить ситуацию. У Нетаниягу было три с половиной года, за которые он не сделал ровным счетом ничего, кроме только того, что построил забор. Да, это важно. Но он не сделал ничего на уровне государства. Только на уровне армии.
Еще одно направление – палестинцы. Там многое зависит от плана Трампа и от того, какие есть альтернативы. Но все время надо помнить, что главными критериями являются критерии безопасности. Иорданская долина, поселенческие анклавы, единый Иерусалим и не возвращение к границам 1967 года – это блок наших требований.
Иорданская долина – это военный район, не гражданский.
Вы не можете удерживать только линию границы. Необходима большая площадь территории, имеющей стратегическое значение.
Но опять же, речь идет о военных нуждах, люди там уже жить не будут?
Будут, конечно. Мы не говорим о выселении кого бы то ни было на данном этапе. Все разговоры о возможном выселении людей нерелевантны в ближайшие годы. Мы должны ясно видеть, в каком направлении вся эта история развивается прежде, чем соглашаемся на выселение наших людей.
Каким вы видите стратегический итог конфликта? Как все будет выглядеть в Иудее и Самарии?
Мы говорим о двух политических образованиях.
О двух государствах?
Я сознательно не употребляю слово государство, потому что это вызывает у людей ассоциации, связывающие их с терминами, которые были актуальны в прошлом. Я не хочу, чтобы люди фиксировались на терминах прошлого. Мы говорим о процессе, который дает нам в конечном счете возможность распрощаться с палестинцами. Я не хочу, чтобы наши солдаты патрулировали районы между двумя деревнями в районе Дженина. Им там нечего делать. Солдаты должны быть там, где наши поселки, где Иорданская долина, где поселенческие анклавы.
Но одиночные поселения вы демонтируете.
Я ничего не демонтирую. Я говорю о необходимости удерживать территорию, имеющую оборонное значение. У нас есть подробные планы, которые можно долго изучать. Но в целом я говорю о необходимости продвигаться в направлении ситуации, при которой мы отделяемся от палестинцев и сохраняем все, что необходимо для нашей безопасности.
И третье направление – это экономика. Сразу после формирования правительства мы начнем разработку долгосрочного проекта будущего лица Израиля, того, как государство будет выглядеть через тридцать лет. Этот план будет содержать конкретные шаги ближайшего десятилетия, с оказанием особого внимания северу и югу. Запомните, если мы не предпримем серьезных шагов, то в 2048 году, когда Израилю исполнится сто лет, от Ашдода до Хадеры будут жить 14 миллионов человек. Это больше, чем в Сан-Пауло, в Нью-Мексико, где хотите. А 2048 года – это совсем рядом. За углом. Мы должны создать ситуацию, при которой 25% живут на севере, а 25% – на юге. При этом задача не просто их туда запихнуть. Нужен транспорт, нужна инфраструктура, нужна система просвещения, нужна система здравоохранения, нужна культурная жизнь. Необходимо развитие всего комплекса инфраструктуры на периферии и для периферии. Мы были на ведущих местах в OECD в области просвещения и здравоохранения. Мы откатились на нижние места в этих областях. Я хочу поставить задачу – за семь лет вернуться на ведущие позиции по числу больниц, по числу коек, по числу врачей, по числу школ, по числу компьютеров. Люди живут в Иерухаме и только поэтому отстают. Так не должно быть. И это не только в образовании. Во всем, включая соблюдение законов. Два дня назад в районе Беэр-Шевы видел двух мотоциклистов, один был даже без шлема. Несутся, устраивают гонки посредине скоростного шоссе. И ни полицейских, никого. Так быть не должно.
И как вы сформируете коалицию для решения таких грандиозных задач? Без ультраортодоксов, без арабов, без религиозных сионистов.
Стоп. Религиозных сионистов я за скобки не выводил.
Вы же сказали, что Смотрича и Рафи Переца в вашем правительстве не будет. Значит без "Байт Иегуди".
"Байт Иегуди" – превратился в конгломерат сил, в том числе фанатичных, расистских, стремящихся к созданию здесь государства Галахи. Смотрич говорит о законах времен Царя Давида. Это вообще что? Я не готов об этом даже слышать. И я хорошо знаю, кто такой Смотрич – наши родители пережили Катастрофу и репатриировались из одного и того же места. Но посмотрите, в кого он превратился.
Иными словами, вы подтверждаете то, о чем я говорю – без религиозных сионистов.
Почему без религиозных сионистов?
Потому что без Смотрича, без Рафи Переца. А Беннет уже сказал, что без них он в правительство не войдет.
Это политические разговоры. Вы что думаете, Беннет от большой любви баллотируется вместе со Смотричем? У него просто выбора не было. У него не было выбора тогда – он пошел с ним, как только будет – он оставит его. Вы думаете, что Беннет вернулся в политику для того, чтобы подавать законопроекты, у которых нет шансов быть принятыми? Нет, не для этого. Я не отвергаю Беннета. Более того, даже Смотрич может раскаяться и стать лучше, сделать "тшуву". Но там рядом Бен Гвир, каханисты. Куда мы катимся?
Как обстоят дела в вашей собственной партии?
Прекрасно. Здесь очень приятно находиться.
Вы отыскали источник утечки информации?
Есть определенные наметки. Но это не самое главное.
Была действительно необходимость нанимать компанию, которая проводила расследование?
Всегда можно задним числом сказать, что неизвестно, была ли реальная необходимость. Они не представили мне драматических новостей. Но очень сложно оценить эффект профилактических действий. Мы не знаем, предотвратили мы что-то или нет. Расскажу вам короткую историю. В свое время, в армии у нас были приборы, которые фиксировали движение, трансформировали это в акустический сигнал, и так мы получали информацию о подозрительном движении в том или ином месте. Это было задолго до того, как у нас появилось все то, чем мы обладаем сегодня. Однажды ночью возле Манары мы получили сообщение о движении в определенном месте. Мы бросились туда, долго высматривали, но не нашли ничего и вернулись на базы. Через час пошел дикий дождь. И всю ночь нас поднимали по тревоге, потому что забор реагировал на молнии, грозы, дождь и так далее. Под утро погода успокоилась, гроза прекратилась, и на пару часов стало тихо. А потом снова сигнал тревоги из-за повреждения забора. Замечаем террористов, ликвидируем их. А потом в ходе расследования выяснилось, что первый сигнал, еще до начала грозы, был верен. Террористы видели, что мы все время возвращаемся к забору и ничего не предпринимали. Когда они поняли, что мы ушли на какое-то время, они вновь начали движение. Какой вывод? Что, когда предпринимаешь профилактические действия, очень трудно оценить успех. При такой проверке безопасности информации тем более. Но я продолжу проверку.
Продолжите несмотря на то, что Яир Лапид возражает?
Яир Лапид не возражает, все у нас в порядке. Я продолжу делать то, что нужно и никого не спрашиваю. Только я отвечаю за все происходящее.
Вы верите в полиграф?
Спорное средство, далеко не всегда точное.
В свое время Либерман предлагал раз в год отправлять министров военно-политического кабинета на проверки на полиграфе для обнаружения источника утечки информации.
Скажите, Либерман когда-нибудь проходил проверку на допуск к секретной информации? (תחקרי בטחוני)
Не знаю, но я вас спрашиваю о вашем принципиальном отношении к его предложению.
Не уверен, что избранных лиц можно допрашивать на детекторе лжи. Если мне память не изменяет, то бывший юридический советник правительства Эльяким Рубинштейн категорически возражал против намерения направить кого-то не проверку на полиграфе. Сам я готов пройти проверку в любом месте.
А как средство борьбы с утечкой информации?
Члены кабинета должны подписывать декларацию секретности. Я не уверен, что они ее подписывают. Но с другой стороны, если главным источником утечки информации является премьер-министр, то чего мы хотим?
На основании чего вы это утверждаете?
На основании знакомства с фактами. Мне достоверно известен, по меньшей мере, один случай, и я вам его не назову, когда премьер-министр опубликовал информацию, которую публиковать было не нужно. Вред не был причинен, но публиковать информацию было не нужно.
"Кахоль Лаван" сохранится после выборов?
Да.
В его нынешнем виде?
Да.
Иными словами, все разговоры о близости вашего распада лишены оснований?
А куда они пойдут?
Яир Лапид, например, пойдет в оппозицию.
Яир Лапид в оппозицию? И что он будет там делать?
Будет альтернативой правительству, которое Нетаниягу создаст с вами.
Они хотят быть в оппозиции?
Ответьте вы.
Конечно, не хотят. Если я одерживаю победу, то зачем им туда идти?
А если вы проигрываете?
Тем более. Я же не войду в одно правительство с Биби.
Скажите, чего от вас все время хотят хакеры? Иранские, русские. Телефон тогда, телефон сейчас.
На сей раз никто ничего не взломал. Было предупреждение со стороны компании, что есть подозрение на взлом. Проверили – никакого взлома. Ничего вообще. Публикации на эту тему – просто чушь.
Публикации на тему того, что вы обещали Габи Ашкенази пост преемника в случае вашего ухода, тоже чушь?
Это грубая ложь. Ничего подобного не было и в помине. Знаете, что такое "Бибитон" (так некоторые называют газету "Исраэль а-Йом" – прим .ред.)? Ее цель поссорить людей в "Кахоль Лаван". Полиция при разгоне демонстраций часто применяет шоковые гранаты. Они не приносят вреда, просто создают большой шум, люди разбегаются, полиции проще работать.
Хотите сказать, что это был шумовой эффект?
Однозначно. Большего там не было.
Почему вы не вели никакого кампейна на "русской" улице?
Вели.
По результатам наших опросов, на выборах в Кнессет 21-го созыва блок "Кахоль Лаван" получил 20% голосов русскоязычных израильтян. Когда еще не были объявлены повторные выборы, но формирование коалиции оказалось под вопросом, "Кахоль Лаван" получал почти 19% голосов наших читателей. Сразу после объявления повторных выборов и декларации Либермана о "коалиции без харедим" поддержка "Кахоль Лаван" среди наших читателей упала до 10%, и сейчас за вас готовы голосовать 8-9%. Почему не было кампейна?
Был. Мы работаем все время, и Йоэль (Константин Развозов) работает все время. Наша беседа – доказательство того, что мы действуем, и другие мои интервью в русскоязычных СМИ. Но главное ведь не то, что мы делаем или не делаем. Главное то, что делает Авигдор Либерман, и то, что "Ликуд" делал. Против этого было очень трудно воевать.
Но вы и не воевали.
Мы прикладывали максимум усилий. Возможно, если бы у меня были бы дополнительные кандидаты...
Я говорю о рекламе. О баннерах, о статьях.
Мы вкладывали, вкладывали. В Ашдоде, в Ашкелоне, в других местах. У нас есть целый штаб, который этим занимается. Но ничего не поделаешь – это очень тяжелая конкуренция. И я скажу вам больше. Я не очень знаю, что такое "русская улица". Я сейчас говорю с вами – вы "русский"? Нет, вы израильтянин. Когда я продвигал Романа (Романа Гофмана, ныне бригадного генерала), который был лучшим танкистом, дал ему звание полковника, я думал о том, что он "русский"? Вы думаете, что меня это интересовало? Он лучший командир роты, которого я встречал, лучший командир батальона, которого я встречал, а потом командир оперативного отдела легендарной седьмой бригады танковых войск. Меня интересовало его происхождение? Нет, меня интересовало то, что я знал, что врагам не стоит с ним встречаться. Все. Мне говорят, что такой мой подход – это глупость. Не знаю, может и так. Но я так вижу.
Последний вопрос. Вы выглядите совсем иначе, чем перед апрельскими выборами.
Я не готов на третью предвыборную кампанию. (смеется) Мы побеждаем, и все. Была реклама футбольного матча: "Есть игры, которые необходимо выиграть, и есть игры, которые нельзя проигрывать". Эту игру нельзя проигрывать, и мы победим.
А если нет?
Если нет, я продолжу работать на благо государства Израиль, чего бы мне это не стоило.
Вы останетесь в политике?
Останусь в политике и продолжу служить народу Израиля.
