"Уметь думать, как террорист". Интервью с Мири Айзен, полковником запаса военной разведки

Мири Айзен, полковник запаса, в прошлом высокопоставленный сотрудник военной разведки и советник премьер-министра Израиля, рассуждает о спецслужбах, сделках с террористами и роли женщины в силовых структурах.

Многие считают израильские разведслужбы гордостью страны. Действительно ли нам есть чем гордиться?

Израильская разведка обладает огромным преимуществом по сравнению с другими мировыми службами. Поскольку у нас обязательная служба в армии, то и в разведку попадают не только те, кто стремились туда, не только особо умные ребята, но и те, у кого есть особые способности, хотя они могли вообще не задумываться о такой возможности, как армия и разведка. В результате мы добились исключительных результатов. Это радикальное отличие от "группового мышления", когда все мыслят одинаково. В нашей разведке собраны очень разные люди, из самых разных областей. Многие только что закончили школу, они страшно умные и вся жизнь у них впереди. И эти ребята служат вместе с профессионалами, которые уже очень много лет работают в системе. Разведслужбы Израиля делают такие вещи, по сравнению с которыми авторы сериалов про Джеймса Бонда могут отдохнуть...

Не могли бы Вы поделиться примерами таких ярких операций?

Зачастую, молчание – это не просто золото. Оно связано с принципом: публичность, излишняя разговорчивость мешают, отражаются на способностях, вредят дальнейшей работе. Но подумайте о своем окружении, о тех, кто репатриировался из стран бывшего СССР, приехал в Израиль детьми, мобилизовался в ряды разведки. Эти ребята никогда не рассказывают о том, что делают, но можно понять, что их способности и работа связаны с языком, что очень важно, а также со спецификой мышления. И эта работа очень эффективна и помогает решать важные задачи.

В качестве косвенного примера, с другой стороны океана, могу напомнить трагедию 11 сентября. Такое событие невозможно предотвратить, если вы не способны мыслить, как террорист, не понимаете, как он мыслит. Не можете "влезть" в голову террориста. Да, это очень страшно. Не хочу сглазить, но мы умеем предотвращать подобные трагедии, потому что в нашей разведке есть специалисты, которые умеют мыслить совершенно по-разному. Мы развиваем свои мыслительные способности, стараемся разнообразить их.

Предварительная работа, предотвращение – это очень важная, но реальная, осуществимая задача. Гораздо сложнее остановить одиночку, который выходит из дома с ножом. Пару лет назад нашим службам безопасности было трудно справиться с волной "террора ножей", с людьми, выезжающими из дома на своих автомобилях с кухонным ножом в сумке. Нам легче предотвращать более крупные события, с большим разрушительным потенциалом. Мы заранее продумываем варианты и наносим превентивный удар.

Давайте поговорим об обмене пленными, заключенными. Как это правильно делать?

Тут нет четких правил. Поэтому люди, которые говорят, как нужно действовать, заблуждаются. Не существует 10 заповедей на тот случай, когда похищают солдата или гражданина Израиля. Наша страна отличается от всего западного мира. Мы ведем переговоры по вопросам пленных с теми, кто их похитил. Этого не делает ни одно другое западное государство, считая подобные переговоры капитуляцией перед террористами.

В чем наше отличие, откуда у нас эта ахиллесова пята? Именно из-за обязательной военной службы, из-за негласного договора между гражданами и их государством, между родителями, бабушками, дедушками и Израилем. Это означает, что я, мать или бабушка, отправляю своих детей в армию, и я твердо знаю, что ЦАХАЛ о них позаботится, вернет их домой, в любом случае. Это наш негласный договор. Вот почему нам сложнее принимать решения, и некоторые считают это нашей слабостью, но я вижу в нем мощь. Это дает нам силы, мужество отправлять наших любимых детей в армию. Им за это не платят, никто из нас не любит играть с оружием, но мы искренне верим в то место, где живем, и преданно защищаем нашу страну и всех ее граждан.

Это очень неоднозначный вопрос, в нем сочетаются национальная безопасность и частные эмоции. Гилад Шалит стал родным для всех израильтян. Он был не только сыном Ноама и Авивы Шалит, он был моим сыном и вашим сыном, сыном всех и каждого. Конечно, политика – это не только эмоции, в ней должны сочетаться все аспекты. Правительство Израиля долго сомневалось, готовя "сделку Шалита" и в итоге это было больше эмоциональное решение, нежели прагматичное.

Какую же цену можно платить за наших граждан, за наших солдат?

Как можно установить точный обменный курс?! Существует огромная разница между риторикой и поступками. Тут нет и не может быть точных цифр. Я слышала об одном к двумстам. Но это же не супермаркет. В конечном итоге в расчет принимается множество факторов, а безопасность Израиля не должна пострадать. В сделке по возвращению Гилада Шалита освободили 1124 террористов в обмен на одного живого солдата. Там были учтены многие принципы. Глав боевиков никто не отпустил на волю, не освободили тех, кого требовал ХАМАС, но вышли на волю многие опасные террористы...

Этот компромисс отразил глубокие размышления и умелые переговоры. Сегодня подход иной, нежели у Голды Меир, которая говорила, что с террористами нельзя вести переговоры. Да, террористов надо уничтожать. При этом, чтобы спасти наших пленных иногда важно и вести переговоры, если нет иной возможности им помочь. Но это вовсе не означает, что мы готовы заплатить любую цену в ущерб нашей безопасности.

Немного личный вопрос, каково женщине служить в столь мужской сфере, как разведка, да еще работать в руководстве подобной структуры?

Немногих женщин, которые служат в командовании служб безопасности, можно пересчитать по пальцам. В Израиле практически нет женщин среди самых высоких постов и чинов. При этом, каждая из нас находится в таком месте, где она является единственной женщиной, и чем выше ее чин, тем более это заметно. То же самое происходит и в деловой сфере, в технологиях. Даже в США, в Силиконовой долине, где равенство должно цвести ярче всего, ситуация еще далека от идеальной. Мы живем в мире, где женщина платит цену, гораздо более высокую, чем мужчина, поэтому я мечтаю об изменении самой современной культуры. Это амбициозная мечта, но еще сто лет назад мы не могли голосовать ни в одной стране мира. А сегодня это само собой разумеется, женщины избирают и избираются. Пятьдесят лет назад в армии еще не было женщин, они не поднимались выше определенного чина, а сегодня все по-другому, прогресс на лицо. Я не довольна ситуацией, но я понимаю, что она лучше, чем раньше. Очень надеюсь, что моя дочь и сыновья будут жить среди другой культуры. Они будут судить о людях по их способностям. Отец может хотеть растить детей точно так же, как и мать. Эта задача не должна автоматически ложиться на плечи женщины. Я считаю, что самое главное – это право выбора. Женщины не должны становиться подобными мужчинам, я – не такая. Я считаю, что нам, женщинам, очень повезло: мы способны рожать! Это настоящее чудо, и беременность, и роды. Но я уверена, что женщина, которая хочет добиться большего, которая на это способна, должна иметь такую возможность. В этом суть равенства и свободы выбора.

Текст и фотография предоставлены проектом "Профессионал национальной безопасности". Публикуется в рамках информационного партнерства