Главный редактор The Marker: "Для меня национализация – не ругательство". Интервью
В последние месяцы кризис на рынке внебанковского кредитования и способы его преодоления были одной из основных тем, обсуждавшихся всеми израильскими экономическими СМИ. С одной стороны, магнаты, крупные корпорации и некоторые чиновники выступали с требованием спасти корпорации за счет госсредств. С другой, министерство финансов и экономические эксперты утверждают, что подобный шаг разрушит израильский финансовый рынок.
С просьбой дать оценку ситуации на финансовом рынке и представленной новым правительством экономической программы редакция NEWSru.co.il обратилась к главному редактору ведущей экономической газеты Израиля The Marker Гаю Рольнику.
Господин Рольник, за последние два месяца основные индексы Тель-авивской биржи выросли. То же самое произошло и на рынке корпоративных облигаций. Можно ли говорить, что вопрос о необходимости государственного вмешательства отпал сам собой, или же это временный рост, вслед за которым будет новое падение рынка?
Я не считаю, что термин "кризис на рынке внебанковского кредитования" легитимен. Есть экономический кризис, который влияет на все аспекты финансового рынка, и этот кризис еще далек от завершения.
На рынке внебанковского кредитования, который также называют рынком корпоративных облигаций, происходят те же процессы, что и на рынке банковского кредитования. Просто этот рынок более прозрачен, поскольку стоимость ценных бумаг ежедневно корректируется в ходе биржевых торгов.
Ваш прогноз, что ждет в ближайшем будущем израильский рынок капитала?
Когда правительство наконец даст понять, что не намерено искусственно вмешиваться в происходящие на этом рынке процессы при помощи средств налогоплательщиков, институциональные инвесторы, которые управляют долгосрочными сбережениями населения, будут вынуждены начать выполнять свою задачу и определить, какие компании и корпорации имеют право на существование, а какие нет.
Это здоровый и естественный процесс. Компании, имеющие бизнес-модель и способные приносить отдачу, смогут мобилизовать новые средства или достичь того или иного компромисса с владельцами облигаций. Компании не имеющие бизнес-модели и средств к существованию, будут проданы или же обанкрочены и расформированы. Во многих компаниях мы увидим процесс изменения структуры капитала, в рамках которого владельцы облигаций будут получать акции компаний в обмен на долги.
В последние годы, на волне стремительного экономического роста, многие израильские компании действовали с исключительно высоким уровнем левеража (левераж – соотношение собственного капитала и заемных средств, прим.ред.). В некоторых компаниях на рынке недвижимости собственный капитал покрывал не более 3-5% деятельности. Сейчас во всем мире начался обратный процесс, и многие компании будут вынуждены сменить владельцев или распродавать имущество, что только оздоровит наш рынок.
Какова задача институциональных инвесторов в данной ситуации и не создаст ли банкротство корпораций цепную реакцию?
Первоочередная задача институциональных инвесторов – забота о деньгах, которые им доверили клиенты. Поэтому они должны добиваться максимального возврата долгов там, где это возможно. Там, где это невозможно, они должны добиваться обмена облигаций на акции, чтобы когда компания-должник возобновит свой рост, их клиенты получили дивиденды от этого роста.
Что касается банкротства магнатов, я не считаю, что даже падение нескольких корпораций будет трагедией для израильской экономики. Ведь большая часть финансовых проблем корпораций – в верхушке айсберга, в холдинговой компании, а не в производстве. Поэтому в случае банкротства компании, входящие в холдинг, просто будут распроданы и продолжат действовать.
Израиль далек от ситуации, в которой находятся США. Там многие корпорации столкнулись с проблемами в реальной экономике. В качестве наиболее очевидного примера можно привести американские автомобильные концерны, закрытие которых действительно может спровоцировать лавину. В Израиле подобной проблемы нет. Большая часть проблем сосредоточена в компаниях сектора недвижимости, мало влияющих на реальную экономику.
Вы говорите "когда правительство даст понять". Оно действительно даст понять, что не намерено вмешиваться?
Я считаю, что мы очень близки к этому. На минувшей неделе министр финансов Юваль Штайниц и премьер-министр Биньямин Нетаниягу представили экономическую программу, в которой нет никаких упоминаний на тему вмешательства в рынок корпоративных облигаций.
Однако в ней не упоминалось и множество других деталей, о которых точно известно, что министерство финансов попытается их провести.
Специалисты в минфине выступают категорически против вмешательства государства в рынок внебанковского кредитования, указывая на катастрофические последствия подобного шага. Отдельные фигуры, имеющие политический вес, включая владельцев корпораций и директоров банков, оказывали массированное давление на предыдущее правительство, и пытаются давить на новое правительство. Однако у меня складывается впечатление, что на данный момент глава правительства и министр финансов не поддаются на это давление.
Давление на правительство оказывают не только магнаты и банки. Даже если допустить, что главой управления рынком ценных бумаг Зоаром Гошеном движет забота о дальнейшей карьере, каковы мотивы председателя Всеобщей федерации профсоюзов ("Гистадрут") Офера Эйни и председателя финансовой комиссии Кнессета Моше Гафни, которым не надо заботиться о карьере?
Позиция Эйни по большому счету не удивительна. Его политическая сила базируется на поддержке крупных профсоюзов, которые думают только о своих секторах, а не обо всей стране. Разумеется, если исходить из того, что Эйни должен заботиться в первую очередь об интересах рабочих и слабых слоев населения, его позиция кажется странной. Однако если быть более циничным, то его забота о крупных профсоюзах вполне понятна. Что касается Моше Гафни, я не могу оценить причину, по которой он занял эту позицию. Возможно, он просто не понимает, какой вред нанесет всей экономике Израиля подобный шаг.
Почему молчит председатель Банка Израиля Стэнли Фишер?
Фишер играет две роли, интересы которых в данном случае противоположны. В качестве экономического советника правительства он, несомненно, осознает всю опасность вмешательства государства в рынок корпоративных облигаций. Об этом он не раз высказывался, будучи заместителем председателя МВФ. Однако в качестве главы израильской банковской системы он понимает, что банкротство одной или нескольких корпораций создаст серьезные проблемы израильским банкам.
Допустим, правительство все-таки уступило давлению магнатов, и помогло спасти корпорации за счет средств налогоплательщиков. Что происходит тогда?
Подобный шаг разрушит израильский финансовый рынок, поскольку уберет фактор наказания, фактор ответственности за свои действия. Нельзя допускать, чтобы в хорошие времена компания получала прибыль, а в плохие – бежала за деньгами к государству, распределяя свои убытки на 7 миллионов жителей Израиля.
Кроме того, этот шаг нанесет удар по самим компаниям и рабочим. Владельцы компаний и корпораций заинтересованы в том, чтобы продолжать держать контрольный пакет акций, забирая себе большую часть прибылей. Если государство даст корпорациям деньги, эта ситуация не изменится. Если же государство откажется вмешиваться, магнаты будут вынуждены уменьшать объемы долга, снижать свой контроль над корпорациями и проводить процесс оздоровления.
Большую часть израильской экономики контролируют 15-20 семей. Сейчас подходящее время, чтобы децентрализировать экономику?
Это не подходящее время, это единственно возможное время, когда подобный процесс может быть проведен. Владельцы корпораций, что вполне естественно, не желают расставаться с финансовой, информационной и политической властью. В последние 20 лет мы видели, насколько тяжело правительству проводить реформы, против которых выступают эти семьи.
Возможен ли в Израиле сценарий AIG, когда правительство вынудило владельцев компании передать контроль государству, и начало распродавать оказавшуюся на грани банкротства гигантскую корпорацию по частям?
Я бы не исключал подобного варианта. Я знаю, что многие люди пугаются слова национализация, однако для меня "национализация" – не ругательство. Если правительство посчитает, что владельцы крупной компании, существование которой важно для израильской экономики, отказываются предпринимать меры для ее спасения, оно вполне может национализировать ее.
На этой неделе глава антимонопольного ведомства Ронит Кан опубликовала гражданское постановление, обвиняющее израильские банки в сговоре цен. Как это повлияет на банковский сектор?
Во-первых, следует ожидать волны представительских исков. Разумеется, банки теперь станут гораздо более осторожными. Однако я считаю, что для того, чтобы добиться повышения конкуренции на рынке банковских услуг этого недостаточно.
Вернемся к экономической программе. В ходе часовой пресс-конференции Нетаниягу и Штайниц не сказали ничего нового.
Там были несколько новых параграфов, однако отличие этой программы о той, которую Нетаниягу представил в 2003 году, в том, что она исключительно неамбициозна. Такое ощущение, что новое правительство предпочитает не рисковать. В министерстве финансов нет того духа реформ, который был пять лет назад, и это плохо. Я считаю, что пока в Израиле не будет проведена реформа государственного строя, не стоит ожидать от правительства каких-либо крупных реформ.
Новый министр финансов – доктор философии. Кто будет министром финансов де-факто, Штайниц или Нетаниягу?
Министр финансов не сможет провести ни одного важного решения без поддержки премьер-министра. Если глава правительства не амбициозен и не хочет воевать, министр финансов бессилен, и все его планы обречены на провал.
Но есть и маленькие изменения, которые не менее важны. И они остаются в рамках возможностей министра финансов. В этом отношении у Штайница есть одно преимущество – он не связан с тем или иным сектором экономики, и будет прислушиваться к мнению специалистов без предвзятости.
Беседовал экономический обозреватель NEWSru.co.il Михаил Шафранов
