О "стеклянном потолке" и экономическом кризисе. Интервью с членом совета директоров Тель-Авивской биржи Риной Шафир
4 декабря 2008 года совет директоров Тель-авивской биржи назначил на пост вице-президента, ответственного за торги и клиринг, репатриантку из бывшего СССР, генерального директора инвестиционной компании "Импакт" Рину Шафир.
Отметим, что данное назначение – первый случай, когда столь высокий пост в руководстве Тель-авивской биржи занимает "русская" репатриантка.
- "Стеклянный потолок" для русскоязычных в Израиле. ОПРОС NEWSru.co.il
Редакция NEWSru.co.il обратилась к госпоже Шафир с просьбой рассказать о себе и своей карьере, а также – поделиться своими соображениями по поводу экономической ситуации в стране.
Госпожа Шафир, ваша семья приехала в Израиль из Москвы в 1981 году, когда из СССР не выпускали почти никого. Как вам это удалось?
Мы были одними из последних, кому дали уехать. Больше двух лет мы ждали ответа, родители не работали, я была в школе. Это была очень неприятная ситуация неопределенности. Те, кто получал "отказ", восстанавливались на работе, учились в ВУЗах, у них была хоть какая-то определенность. Я тогда оканчивала школу и, зная, что мы должны уехать, особенно к выпускным экзаменам не готовилась. Потом все поступили в институты, а я осталась не у дел.
Все это время мы учили иврит и занимались сионистской деятельностью. Особенно я – за всеми ведь следили. В общем, мне было очень весело. Потом нам дали разрешение, и в 1981 году, когда мне было 17 лет, мы приехали в Израиль.
До "Большой Алии" оставалось еще 9 лет, как вам удалось сохранить русский язык?
Во-первых, со мной были родители, во-вторых – в Израиле было достаточно русскоговорящих. Не в таких количествах, как сейчас, конечно, но все-таки нам было с кем общаться на родном языке. И потом, я уехала в 17 лет – и гораздо большей проблемой было выучить на хорошем уровне иврит, чем сохранить русский. Я ведь сразу после приезда пошла учиться в университет.
Почему вы выбрали экономику в качестве профессии?
В Москве с учебой все было ясно заранее. Были ВУЗы, куда евреев пускали, и те, куда не пускали. Когда мы приехали сюда, подобной проблемы не стало, зато появилась другая. То, что я мечтала и не могла учить там, как например искусствоведение, здесь было просто никому не нужно. Надо было реально смотреть на вещи. Перспективными тогда были две темы – экономика и программирование. Я решила посмотреть, что такое экономика. И окончила первую степень с отличием.
Расскажите о вашей карьере.
После университета я пошла работать в банк "Леуми". Сначала была клерком, потом перешла работать в бэк-офис, начала учиться на вторую степень. Через четыре года я поняла, что темпы продвижения меня не устраивают, и перешла в фирму National Consulting, где занималась анализом предприятий, получив серьезную профессиональную практику. Еще через два года ушла аналитиком в частную брокерскую фирму. В 1995 году я решила, что надо двигаться дальше и получила должность начальника отдела ценных бумаг в банке "Игуд". Четыре года назад я получила предложение возглавить компанию "Импакт", которая принадлежит банку "Игуд", а теперь меня пригласили на Тель-авивскую биржу.
Параллельно вы успели вырастить двоих детей. Как вам удалось сочетать карьеру и семью?
Наверное, когда хочешь – все возможно. Я вышла замуж, еще учась на первую степень. Сын родился, когда мне было 24 года, я в это время училась на вторую степень и работала на полную ставку в банке "Леуми". Через пять лет у меня родилась дочка. Пока дети были маленькими, у них была няня, и первые годы я всю свою зарплату отдавала няне. Кроме того, мне очень помогал муж - и с детьми, и по дому. Может это не очень понравится сторонницам феминистских идей, но я хочу сказать, что женщина может сочетать карьеру и семью, только если получает поддержку от мужа. В противном случае гибнет либо карьера, либо семья.
Несмотря на то, что с начала "Большой Алии" прошло почти 20 лет, я могу по пальцам пересчитать репатриантов из бывшего СССР, которым удалось сделать в Израиле успешную карьеру не в политике, а в финансовых структурах. Вы согласны с мнением, что существует пресловутый "стеклянный потолок"?
Я вижу стеклянные окна, но никак не потолок. "Стеклянный потолок" существует в головах людей. Объективен он или субъективен, это вопрос для философов. Несомненно другое: репатрианту, а тем более – женщине с русским акцентом, сложнее пробить себе дорогу.
Немногие знают, но я сменила имя с Марины на Рину. И сделала это не сразу, а только в 1993 году, когда почувствовала, что для того, чтобы продвигаться, нужно хотя бы не ходить с наклейкой на лбу, раз уж я не могу изменить свой русский акцент. И я не могу вам сказать, как бы сложилась моя карьера, если бы я этого не сделала.
Однако на сегодняшний день уже нет тех проблем, которые были раньше. Русскую алию ценят, уважают, и даже если считать, что проблема "стеклянного потолка" существовала раньше, то теперь она точно осталась только в головах самих репатриантов. В любом случае, если человек себя ценит, если у него есть цели в жизни, если он профессионал, то его ничто не должно останавливать, несмотря на те или иные трудности.
Да, у репатриантов есть проблема с отсутствием связей, доставшихся от родителей. Да, необходимость связей – отличительная черта маленьких стран, таких, как Израиль. Однако я приехала в Израиль в 17 лет и сразу пошла в университет. У меня не было никаких связей. Не отрицаю, что возможно из-за этого мне потребовалось для продвижения по карьерной лестнице больше времени, чем коренным израильтянам. Но те, кто приехал сюда в школьном возрасте, обрастают своими связями в школе, в армии, в университете.
Значит, в ближайшие годы можно ждать появления новых имен?
Я в этом уверена, но это зависит только от самих репатриантов.
Давайте теперь перейдем к экономике и бирже. На этой неделе, на Центральной конференции по проблеме пенсионных сбережений, экономисты утверждали, что если США уже прошли половину кризисного периода, то Израиль еще даже не вступил в него…
Во-первых, следует различать кризис на бирже и кризис в реальной экономике. Биржа всегда смотрит на несколько шагов вперед, поэтому биржевой кризис у нас уже давно, и половину пути мы, скорее всего, уже прошли. Что касается реальной экономики, то здесь я согласна, она находится только в самом начале кризиса. Падение индексов почти на 50% связано с ожиданием усугубления кризиса в реальной экономике.
Мы еще увидим резкий рост безработицы, снижение доходов государства от налогов, значительное ухудшение ситуации в хайтеке. Нас еще ждет период падения цен на недвижимость, хотя и не такой сильный, как на Западе. Значительно увеличатся государственные расходы, в какой-то момент нас ждет рост инфляции.
Вместе с тем, совсем не обязательно, что биржа будет продолжать падать. Нынешняя стоимость акций и, особенно, корпоративных облигаций, отражает самый худший сценарий развития событий. Для примера, рыночная стоимость банков составляет 30-50% стоимости их собственного капитала. Вряд ли существует реальная вероятность того, что банки потеряют от половины до двух третей собственного капитала.
И все-таки, существует ли вероятность того, что один или несколько банков обанкротятся или будут национализированы?
Еще год назад я бы сказала, что такого в Израиле быть не может, но в свете последних событий во всем мире сейчас я такой возможности исключить не могу. Вместе с тем, банковская система в Израиле стоит на ногах гораздо крепче, чем в других странах, в том числе – благодаря жесткой регуляции. Но даже если нечто подобное произойдет, нет никаких сомнений, что Банк Израиля и министерство финансов предоставят достаточно гарантий, вплоть до национализации, для сохранения сбережений вкладчиков.
А как насчет крупных концернов, таких, как "Африка Исраэль" или "Делек НАДЛАН"?
Если верить ценам на облигации, и Ицхак Тшува, и Элиэзер Фишман, и Лев Леваев уже давно обанкротились. На самом же деле все будет зависеть от того, как поведут себя банки. Хуже всего обстоят дела у крупных строительных компаний, активно работавших в последние годы в Восточной Европе и столкнувшихся с нехваткой ликвидности. Скорее всего, банки, на тех или иных условиях, рефинансируют их ссуды, возможно, потребовав взамен часть акций. Банкам просто не выгодно позволять таким гигантам обанкротиться по той простой причине, что в таком случае они застрянут с недвижимостью, которую сейчас очень тяжело реализовать.
В последние две недели биржевые экраны были окрашены в зеленый цвет. Можно ли говорить о том, что традиционный рост индексов в конце года все-таки состоится, пусть и с запозданием?
Несомненно, инвесторы и инвестиционные компании все еще рассчитывают на эти "ралли", так же, как и на "январский эффект" (в конце календарного года и в январе следующего года традиционно биржевые индексы идут вверх – Прим.ред.). Однако в этом году все тоже надеялись на "январский эффект", а получили "январский дефект", когда индексы обрушились. В этом вопросе ситуация на нашей бирже полностью зависит от ситуации в США. Аналитики прогнозирует, что до конца января, когда Барак Обама вступит в должность президента США, индексы будут расти.
Однако для Израиля, для широких слоев населения, гораздо важнее не то, что происходит с акциями, важна ситуация на рынке корпоративных облигаций, от которых зависят их пенсионные накопления. И здесь, я думаю, можно смотреть в будущее с определенным оптимизмом. В первую очередь потому, что в отличие от рынка акций, рынок облигаций практически не зависит от колебаний на других биржах.
Кроме того, у правительства есть реальная возможность оказывать влияние на этот рынок. Последние две недели, с того момента, как минфин объявил о намерении создать государственный фонд для инвестиций в корпоративные облигаций, индексы этого рынка начали постепенно расти. И это гораздо важнее "ралли конца года" на бирже.
Зачем тогда нужна "страховочная сеть" для пенсионных накоплений?
Она нужна только в психологическом плане, чтобы остановить панику. Создание госфонда для инвестиций в корпоративные облигации гораздо важнее. Кроме того, подобный фонд не только не потребует бюджетных расходов, но и позволит государству хорошо заработать, когда кризис минует.
И напоследок, ваш прогноз, когда закончится кризис в Израиле?
Это слишком сложный вопрос. Кризис настолько глобальный, и ситуация в Израиле настолько зависит от внешних факторов, что я не могу дать ответ. Будем просто смотреть в будущее с оптимизмом.
Беседовал Михаил Шафранов