Отар Багатурия и Михаил Капицкий: "Танго – это украшение жизни"

Отар и Миша поражают одновременно своей необычностью и "типичностью". Миша Капицкий – типичный еврейский мальчик, со скрипкой, с задумчивым взглядом. Отар Багатурия – типичный грузинский мальчик – знойный, яркий, порывистый. Они дополняют друг друга и обволакивают друг друга, они ведут друг друга, как в их родном танго, они чувствуют друг друга, умея соблюдать границы и отходить, продавливать и вливаться – по взаимному желанию и согласию. Они удивительно органичны вместе и по отдельности, умеют ценить и оберегать свободу, близость, покой, бунтарство и творчество друг друга. С ними очень приятно общаться и просто за ними наблюдать. Они интересны – как по отдельности, так и вместе.

Миша – лингвист-переводчик, он окончил МГИМО по специальности синхронный перевод. Уже в Израиле он выучился на ювелира, воспользовавшись программой для репатриантов, и занимается ювелирным делом. Также он дает частные уроки английского и французского языков и вместе с мужем преподает аргентинское танго. Отар по профессии врач-стоматолог, но, проработав по профессии 7 лет, он решил, что это ему не подходит, и, приезжая в Израиль, уже планировал полностью посвятить себя своей большой страсти – аргентинскому танго.

Преподавать танго Отар и Миша начали еще в Санкт-Петербурге, они с Михаилом создали проект квир-танго – к сожалению, в эти годы уже невозможный и даже подсудный в России, он был революционным и тогда. "Мы сделали квир-танго и квир-танго фестиваль, – рассказывает Отар. – Квир – это концепция всего, что не входит в рамки гетеронормативной жизни, это и геи, и лесбиянки, и трансгендеры, и бисексуалы, а еще те, кто не хочет себя связывать с гендерными нормами, с какой-то ориентацией. Квир-танго изначально возникло в Аргентине, в Берлине проходит фестиваль квир-танго, это танго для людей, которые хотят пробовать разные роли, меняться ролями – выходить за рамки "мужчина ведет, женщина следует".

Для России времен Путина – пусть даже перед первым нападением на Украину, но уже после нападения на Грузию, – это был все же рискованный проект, и Отар с Мишей на себе ощущали, как закручиваются гайки и вся выходящая за рамки "скрепного" жизнь начинает задыхаться. Они решили уехать в Израиль – Миша еврей, Отар его законный муж. "Мне было понятно, что дело идет к войне, – объясняет Миша. – Мне так казалось довольно долго, а потом, когда в Чечне стали убивать геев, я подумал, что Чечня же не отвалилась, она часть России, то есть в стране, в которой я тогда жил, практически официально убивают геев, я не готов так жить, и мы начали собираться".

О школе танго Отара и Михаила, об их решении репатриироваться и о начале этого процесса был даже снят фильм Before we move, он был показан в Тель-авивской "Синематеке" на открытии программы фестиваля ЛГБТ-фильмов и принимал участие в нескольких международных кинофестивалях.

Уехали тогда не только Отар и Миша, из Питера уехали еще несколько организаторов, а одна из квир-школ отказалась от приставки "квир". Сейчас, на фоне объявления в России ЛГБТ-сообщества запрещенной организацией, после судебного преследования представителей ЛГБТ-сообщества, если танго-фестивали еще проходят, то о квир-танго забыли. "Поэтому фильм о нашей школе с каждым годом становится все интереснее: он показывает жизнь до этого безумия, – рассказывает Отар. – До того, как началась война в Украине, до того, как всё подряд начали называть экстремизмом. Если людям не мешать жить, насколько много можно сделать прекрасного, чтобы все были счастливы".

В 2014 году министр внутренних дел Израиля Гидеон Саар официально постановил, что по Закону о возвращении евреи, состоящие в однополых отношениях и зарегистрировавшие свой союз, могут репатриироваться в Израиль. Для Отара и Миши процесс не был гладким: когда они обратились к консулу, тот ответил, что решение принял министр внутренних дел, а он подчиняется министерству иностранных дел. Он отказался начинать для пары процедуру репатриации (несмотря на то, что к тому времени Миша и Отар состояли в официальном браке уже два года) и порекомендовал им ехать в Израиль самостоятельно и обратиться в МВД уже на месте. "Слава богу, что мы так и сделали, иначе мы бы попали на натурализацию на 7 лет, – рассказывает Отар. – Мы обратились к правозащитникам, есть такая Рита Петренко, она нам все объяснила, мы приехали и были, кажется, четвертой или пятой парой из бывшего Союза, возвратившейся таким образом".

"Мы четвертая пара, которая так репатриировалась, – уточняет Миша. – В России нам сказали: "Мы знать ничего не знаем про ваши бумажки, уберите их, приезжайте в Израиль и там уже говорите, что вы муж и муж. Тогда это было ожидаемо, так делалось везде, и в Питере, и в Москве".

При этом консул без возражений оформил репатриацию для Миши, и в итоге Миша репатриировался в качестве одиночки, его муж Отар приехал с ним в статусе туриста, и они начали восстанавливать справедливость уже в Израиле. Весь процесс занял примерно полгода, Отар и Михаил побывали и в Кнессете. "В Кнессете был день ЛГБТ, когда обсуждали все проблемы ЛГБТ, и Рита позвала туда нас, другие пары, МВД, МИД, столкнула их лбами и сказала "Договаривайтесь". И они договорились, после этого однополые пары начинают процесс репатриации уже с консула", – поделился Отар.

После признания статуса Отара вписали в удостоверение репатрианта ("теудат оле") к мужу, и у них общий супружеский "теудат оле". Как только Отар получил официальный статус в Израиле, он открыл индивидуальный бизнес и с тех пор преподает танго, организует танго-вечеринки и другие мероприятия, Миша проводит уроки вместе с ним, но основная организационная и маркетинговая часть лежит на Отаре. Отар Багатурия и Михаил Капицкий стали очень заметными членами израильского танго-сообщества.

В какой-то мере, для Миши и Отара танго стало путем к интеграции в Израиле: их ждали, их очень тепло приняли, им помогали, они ехали, уже зная многих единомышленников. "Поэтому, наверное, не чувствовалось, что мы одни и не к кому обратиться", – признается Отар. Танго в Израиле – это открытое сообщество, разные школы и тусовки, разные форматы встреч, участники ходят на мероприятия и знают друг друга. Возобновился и проект квир-танго, но из-за его энергозатратности встречи проходят не очень часто и пока, в основном, для уже знакомых с преподавателями тангерос.

Танго занимает огромное место в жизни обоих, они преподают вместе, но если для Отара школа танго – это его детище, его основной проект, то Миша занимается и другими видами творчества и заработка. В Израиле он преподает языки – английский, французский и иврит. "Преподавая, я прежде всего преподаю язык, а уже потом – какой это язык, французский, или английский, или иврит, – объясняет он. – Мозг работает, как язык, и если понимать закономерности, то каждый конкретный язык принять проще. Но сейчас я больше развиваюсь как ювелир. Я работал ювелиром в нескольких бизнесах в районе алмазной биржи, а сейчас простраиваю все процессы в собственной мастерской. Ювелирное дело не быстрое, спешки не терпит, так что и происходит это медленно. Мне приятен этот темп, он перекликается и с танго. Ювелирное дело это очень красиво, тоже как танго. Танго – это украшение жизни, а мне нравится красота, я очень люблю красоту и всячески ее продвигаю. Язык ведь тоже о красоте – можно красиво говорить, красиво думать. Это все сочетается и переплетается. Еще я на скрипке играю. А для денег грузчиком работаю".

Для Миши танго это путь к познанию себя, и этот путь включает в себя своеобразную страховку, "чтобы не углубиться слишком далеко": "Всегда есть партнер, который не позволит уйти в себя настолько, чтобы перестать замечать происходящее снаружи, а у меня там партнер, и у него я. Нам нужно быть вместе, на границе контакта – и при этом это всего лишь танго, четыре танца, которые танцуют на вечеринке, 10 минут мы вместе, такая буря в стакане воды. Настоящая буря, но в стакане воды, в песочнице. Безопасно". Отар и Миша много внимания уделяют психотерапии, и индивидуальной, и парной, она помогает им лучше узнавать себя и проще переживать стрессовые ситуации, а их в последние годы, как у всех израильтян, было немало.

Пандемия коронавируса внесла в жизнь израильского танго-сообщества интересные коррективы: танго, как любые другие активности, сопряженные с личным контактом с другими людьми, было вне закона. Отар начал проводить онлайн-уроки для пар и для одиночек. "Потом ко мне домой потихоньку начали пробираться окольными путями ученики, – признается Отар. – И мы делали индивидуальные уроки. Не в масках, ты в танго настолько близко к человеку, что маски уже не помогут. И после того, как появились прививки, начали организовываться подпольные танго-вечеринки. Их делали не преподаватели и не организаторы, а обычные люди из танго-сообщества начали собирать у себя людей и проводить танго-вечеринки. Это было уже под конец, когда начались послабления. Собирались по 10, по 15, потом уже по 30 человек. Когда корона закончилась, мы тоже вернулись к официальным танго-вечерам".

Миша и Отар чувствуют себя в Израиле дома, на своем месте, и, уезжая куда-то за границу, возвращаются с радостью. Они много внимания уделяют комфорту – своему собственному и друг друга, своим мыслям и чувствам – с той же оговоркой. Несмотря на участие в борьбе за права однополых супругов-репатриантов в начале своей жизни в Израиле, сейчас они отошли от активизма, став "обычными членами общины". "Даже в Петербурге мы делали квир-танго, что для России за гранью, почти нелегально, но я не был активистом, который шел в Госдуму или на митинг… Мы занимались тихим активизмом, собирали людей, давая им место, где они могут раскрываться и быть собой, так что в Израиле я не могу назвать себя активистом", – признается Отар.

С началом войны "Железные мечи" жизнь Отара и Миши вновь изменилась: шок, депрессия, как у многих других. Еще одной неожиданной переменой стало более близкое понимание и ощущение антисемитизма. По словам Отара, он раньше с антисемитизмом не сталкивался, и стал замечать его после начала войны – в публикациях в социальных сетях, у людей из Европы, скажем, в блогах из России. "Мы ездили на новый год в Лондон, у меня там живет сестра, и это было шоком: палестинские флаги ладно, но таксисты… Мы боялись сказать, что из Израиля, говорили, что из России, – рассказывает он. – Я рос в грузинской семье, и мне в детстве объясняли: ты грузин! Громко, гордо, с пальцем вверх. А Миша рос в еврейской семье, и его родители говорили "мы евреи", осторожно, шепотом. И мне это казалось всегда настолько странным – ну, евреи и евреи. А сейчас я понимаю, почему".

Отар и Миша начали выходить примерно через два месяца после начала войны, и тоже благодаря танго. "В первый месяц практически не было уроков, – рассказывает Отар. – Но потом люди просто хлынули на танго-вечеринки и танго-уроки – причем больше групповые, не частные. Было важно видеть других людей, обниматься, жить и ценить жизнь". Для Миши выходом из депрессии, помимо танго, стали эмоции: "Когда началась война, у меня был шок, как у всех, а потом я позволил себе злиться, – рассказывает Миша. – И когда я позволил себе злиться, я начал больше уделять время работе, повседневности, тому, что нужно делать. Злиться и действовать. Террористы хотят напугать, чтобы мы перестали действовать, и если я действую – то продолжаю жить".

Материал подготовила Елена Пепел