Надя Тимофеева: "Я стараюсь сделать труппу на международном уровне"

Надя Тимофеева - художественный руководитель труппы "Иерусалимского балета" и Иерусалимской балетной школы, основанной ее матерью, выдающейся балериной Ниной Тимофеевой. Совсем недавно "Иерусалимский балет" представил новый балет "Скрипач на крыше", и организаторы беседуют с Надей об этой постановке, об ее артистах и учениках, и о трудном и прекрасном искусстве балета.

- Приобрести билеты на балет "Скрипач на крыше"

Как вообще появилась идея переложить Шолом Алейхема на язык балета? Тем более, после знаменитого мюзикла, кинофильма, после "Поминальной молитвы" Григория Горина?

Балет по "Тевье-молочнику" мало кто ставил. Мне захотелось сделать что-то на еврейскую тему и в то же время знакомое публике. К тому же Шолом Алейхем интересен своей актуальностью: все те же темы эмиграции, отношений отцов и детей. И смешанные браки евреев и гоев – все это до сих пор людей волнует, несмотря на то, что написано было давно. Многие подходили ко мне после спектакля и говорили об этом. Каждое поколение, от самых молодых до пожилых, находит в этом сюжете что-то свое. И я предложила хореографу и танцору Егору Меньшикову поставить этот балет, а когда он согласился, дала ему карт-бланш и не вмешивалась в процесс.

Я знаю, что он не только постановщик, но и исполнитель одной из партий.

Егор - многообещающий молодой хореограф. Как и Рудольф Нуриев, он учился балету в Уфимском хореографическом училище, закончил Академию балета имени Вагановой, работал за границей, танцевал в Европе. Его пригласили в Израиль в качестве солиста, он танцевал в Израильском балете, затем я пригласила его к нам. Когда он попробовал себя в качестве хореографа, стало понятно, что у него есть свой почерк. Он поставил уже несколько работ, и в них виден индивидуальный стиль.

Кстати о стиле. В рецензиях на "Скрипача на крыше" я прочитала, что это соединение классики и неоклассики. Что это означает, и что вообще такое неоклассика сегодня?

Классика – каноническая хореография с очень строгими рамками, то, что мы привыкли видеть в "Лебедином озере", в "Спящей красавице". Сегодня работают хореографы, которые ставят классику, схожую с Петипа. Конечно, появляются более изощренные варианты. Балетная техника развивается – и классическая хореография тоже двигается вперед. А неоклассика – переходный этап между классикой и модерном. Модерн ведь намного свободнее, в нем ты не обязан делать все выворотными ногами, можешь пользоваться закрытыми позициями, у тебя очень свободные руки. Я как хореограф намного больше люблю неоклассику, потому что в ней гораздо больше возможностей выразить эмоциональную сторону героя. В классике в этом смысле все очень зажато, сведено к примитивной пантомиме. В неоклассике, в модерне нет ограничений, все зависит от того, насколько богата твоя фантазия и как ты можешь воспользоваться мировой библиотекой движений. Или же изобрести что-то самому, хотя сегодня это и сложно при том безумном количестве хореографов и их невероятной фантазии. Но у нас есть потрясающая возможность видеть все это – если не живьем, то это с помощью интернета.

Использована ли в вашем балете "Скрипач на крыше" тема народных танцев?

Да, там есть мотивы еврейских танцев, тема, которая проходит через весь балет.

"Тевье-молочник" как только не был интерпретирован. В знаменитом мюзикле "Скрипач на крыше", особенно в его киноверсии, сильно звучала тема антисемитизма, погромов. В "Поминальной молитве" в театре - в Ленкоме - все крутилось вокруг отношений отца и дочерей. А что стало главным в вашем балете, есть ли основная тема, которая была вам важна?

Мы ведь работаем в ограниченной форме и сам формат балета предполагает сжатый сюжет. Если спектакль по пьесе Горина шел четыре часа, то наш зритель и три не сможет высидеть. Да и труппа у нас небольшая. Так что балет наш идет всего полтора часа с антрактом, и Егор остановился на двух линиях: младшей дочери, которая выходит замуж за бедного портного, и старшей дочери, влюбившейся в русского парня Федьку. Кстати, его играет сам Егор, и для него это в большой степени личная история, он женат на израильской балерине Тхелет Хар-Ям (она тоже принимает участие в постановке). Это темы разности культур, драма отца, у которого рушатся мечты, дочка покидает его веру, и предстоящая разлука, когда его высылают из страны.

Музыка взята из мюзикла?

Нет, лишь тема Тевье, Егор взял мотив и использовал его. Остальное – его хореография и его музыкальный выбор: музыка Бернстайна, Гершвина, Шнитке.

В роли Тевье я увидела имя Мейтара Бенсона. Случайно оказалось, что моя маленькая дочка занимается у него в балетном классе в Ришон ле-Ционе. Это совсем молодой, очень веселый юноша, которого обожают ученицы. Как получилось, что он играет возрастную роль?

Мейтар - моя большая любовь, мы давно уже работаем вместе. Это мальчик, который начал танцевать очень поздно, лет в 15-17. Какое-то время он занимался классическим балетом, станцевал у меня в "Видении Розы", но, конечно же, он больше современный танцовщик. Одаренный человек, артистическая натура, он исполнял у нас "Отелло" в одноименном балете, и Петруччо в "Укрощении стропитвой". И я порекомендовала его Егору на роль Тевье. Конечно, ему сложно, потому что он совсем мальчишка, и вначале он пытался как-то гримом сделать себя старше. Но затем я сказала: "То, то ты будешь чувствовать – то и будет правильно, не надо лишнего". И он подошел очень серьезно, у него получился глубокий персонаж. Но недавно он преподнес нам "сюрприз": заканчивает карьеру и уходит из балета. Будет учиться на ветеринара.

Как же так?

Вот и я долго рыдала у него на груди, но он сказал: "Надя, я чувствую, что должен начать что-то еще". Он обожает животных, много им помогает всегда, трудится волонтером. Он хороший добрый мальчик, чуткий и тонкий, любая партнерша в его руках расцветает, потому что он относится к ним с любовью и уважением. Но я его понимаю. Наша труппа собирается только на постановки, постоянной зарплаты у нас нет, а бюджеты у нас очень скромные, и ребята все вынуждены зарабатывать на жизнь. Все танцовщики одновременно педагоги, некоторые служат в армии, и нам надо подлаживаться под их расписание.

При всем этом, я слышала мнение, что ваша труппа – один из центров балетной жизни Израиля. Как в нее попадают? Вы приглашаете иностранных солистов, как это делают в других театрах?

Нет никаких иностранцев. Я очень стараюсь давать работу своим ученикам. Моя цель, помимо того, чтобы нести культуру в массы, в том, чтобы маленький ребенок, приходя ко мне учиться, понимал, ради чего ему надо так тяжело работать. Балет - это бешеный труд, как известно. Дети вырастают, идут в армию, некоторым я стараюсь помочь получить статус, позволяющий полдня служить в армии, вторые полдня танцевать. Сара с Даной (они танцуют в "Скрипаче на крыше") – солдатки. Среди ребят - Ави Лернер, мой ученик с 10 лет, а сейчас ему 22. Есть выходцы из России, живущие в Израиле давно – Саша Шевцов, есть местные – как Мейтар Басон. Есть Александра Левинтон – она у меня давно, пришла еще школьницей, мы уже лет 10 работаем. Я стараюсь, чтобы уровень нашей труппы соответствовал высоким стандартам.

Отправляются ли ваши ребята учиться балету за границу?

В этом году двое моих учеников поступили в Академию балета имени Вагановой в Санкт-Петербурге: Юваль Коэн на два года, а Мири Лапидус на год. Я показала их Николаю Максимовичу Цискаридзе и он согласился их взять. Но оказалось, что обучение очень дорогое, и семьи не могли себе его позволить. Тогда мы сделали программу на телевидении. Через полчаса после эфира позвонил добрый человек, который даже не назвал свое имя, и сказал, что он готов оплатить им весь срок обучения. Это было настоящее чудо. И вот Мири уже заканчивает, а Юваль в середине пути. Там трудно, непривычно, но Юваль очень оптимистичный молодой человек, думаю, у него все получится. Но едут мои ребята и в другие места – один заканчивает учиться в Вене, другой в Базеле, еще одна девочка – в Монако.

И что их ждет потом?

Трудно сказать. Сейчас есть странная тенденция, я вижу у многих ребят: идет быстрый подъем. Раньше авторитет балета был выше. Элитарная профессия, и бог с ним, что зарабатываешь не так много, зато причастен к богеме. Теперь же молодые люди очень прагматичны, они гораздо раньше понимают другую сторону: что карьера короткая, что ты всегда зависишь от своего тела и своего здоровья. И если ты не слишком умен и не получил второй профессии, то оказывается в плохом виде в этой жизни. Уже в 18 лет они понимают это. Бывает, быстро прогрессируют, доходят до шикарного уровня и говорят: "Все, достаточно, больше не хочу".

А как же страсть, призвание?

Да, есть эта наркоманская зависимость от балета. Но только если ты солист, а не в кордебалете, если ты один и на тебе вся ответственность. Чем выше ты рангом в балете, тем больше получаешь адреналина и тем сильнее зависимость. Есть такие психи, которые вообще без этого не могут жить.

По материалам PR-агентства