Документальное кино в Израиле и история Канского фестиваля. Интервью с Надеждой Бакурадзе
Редакция NEWSru.co.il продолжает рассказывать о проектах новых репатриантов. На этот раз мы хотим познакомить читателей с арт-директором сибирского Международного Канского видеофестиваля Надеждой Бакурадзе и ее "бродячим кинотеатром" под названием Museon, который уже несколько лет представляет в Израиле новейшее игровое и документальное кино, анимацию и документальный театр.
Надя, что такое Museon и кто его придумал?
Мы придумали этот проект вчетвером – я, Виктор Левин, Ариэль Шенкин и Аня Соколова. Очень долго ломали голову, как назвать кинопроект, и остановились на таком странном на первый взгляд названии Museon, которое пошло от Московского музея кино, принявшего активное участие в нашем эстетическом воспитании. Нам очень хотелось, чтобы получилось работать в таком же режиме. Пока Музей кино не разогнали, он был таким местом, куда можно было пойти и никогда не ошибиться. Мы шли туда, не зная, на что идем, но точно зная, что нас ждет хороший вечер. Вот и мы показываем, возможно, неоднозначное, но интересное кино, которое не попадает в Израиль по каналам фестивалей и кинотеатров. В основном мы ищем интересные новинки, снятые российскими и украинскими режиссерами, а в этом году хотим начать показывать современный грузинский кинематограф, который очень интересен, но совсем неизвестен в Израиле.
Вы показываете фильмы, в основном, на русском языке?
Да, мы начали с российской и украинской документалистики и авангарда, но в дальнейшем будем показывать и европейское кино, хотя поскольку с ним в Израиле ситуация полегче, то его будет меньше. Правда, у нас есть еще дружественный проект "Аниматориум", который показывает роскошные международные анимационные программы.
Какая публика к вам ходит?
Это, конечно, зависит от показов, но все фильмы идут с субтитрами на английском языке. И дискуссия авторов со зрителями идет с переводом на иврит или английский.
Дискуссия происходит после каждого показа?
Обсуждение входит в нашу концепцию. В обычном кинотеатре вы смотрите фильм и расходитесь. А мы хотим, чтобы вы могли встретиться с автором и поговорить о том, что видели. Когда мы в прошлом году привозили Марину Разбежкину (сценарист, режиссер, руководитель Школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова, – прим. редакции), беседа затянулась на несколько часов и еще долго не прекращалась бы, если бы нам не надо было закрывать площадку.
Что ваших зрителей ждет в этом году?
Мы хотим посвятить год так называемой "остросюжетной документалистике". Это будут новые фильмы, в основном молодых авторов, которые уже прозвучали на международных фестивалях и имеют отношение не столько к глобальной политике, сколько к состоянию умов и вопросам устройства современного общества.
Эта программа начнется на Старый Новый год, в пятницу, 13-го, с двух фильмов, которых связывает один герой – Борис Немцов. Первый фильм, "Мой друг Борис Немцов", молодая режиссер Зося Радкевич начала снимать за два года до убийства Немцова, не предполагая, чем закончится эта история для самого Немцова и для ее фильма. Он будет показан в паре с фильмом "Путин навсегда?" – там в конце знак вопроса и, насколько я знаю, он появился в названии не сразу, это такой элемент надежды со стороны автора. Это фильм-иллюстрация протестного движения 2011-2012 годов.
Еще в январе мы устроим очередной фестиваль анимации, на котором будут показаны как детские, так и взрослые анимационные фильмы. Дина Годер, ведущая "Аниматориума", не только фантастически умеет отбирать фильмы, но и умеет договориться с множеством авторов, чтобы те согласились отдать свои работы на микроскопический, но очень важный показ в Тель-Авиве.
В феврале мы будем показывать игровые и документальные фильмы, уже не связанные с политикой. Это "Россия как сон", в создании которого приняли участие около 50 авторов, каждый из которых снимал в Сибири маленький эпизод. Этот фильм можно назвать метафизической картой России, которая, возможно, существует только в наших головах. Образ России мрачнеет с каждым днем, а в этом фильме показана та самая Россия 2.0, которую невозможно ненавидеть, а скорее можно полюбить.
На февральских показах будет и фильм "Бирмингемский орнамент" Андрея Сильвестрова – авангардное кино с Михаилом Ефремовым в главной роли. Сложный для восприятия, но бесконечно красивый фильм. Мы покажем документальный фильм Ольги Столповской "Год литературы", а также украинскую документалистику – фильм Юлии Гонтарук "10 секунд", показанный на многих фестивалях и посвященный Мариуполю, и картину "Украинские шерифы", выдвинутую Украиной на премию "Оскар". Еще мы очень хотим привезти фильм "Родные" директора "Артдокфеста" Виталия Манского.
Мы делаем такой акцент на документальном кино, потому что и в России, и на Украине документалистика в последние годы отодвигает на второй план игровое кино.
Чем ты это объясняешь?
Наверное, это связано с тем, что мы живем в очень неспокойное время, мы погружены в происходящее и хотим видеть в кинотеатре какие-то ответы на свои мысли, а игровое кино не всегда связано с текущим моментом. Возможно, отчасти поэтому, в современном игровом кинематографе очень распространен псевдодокументальный язык.
Это еще с "Догмы" пошло?
Началось это с "Догмы 95", но продолжилось ровно из-за того, что масса документалистов начали снимать фильмы, которые оказались интереснее и ближе человеку, чем абстрактные, придуманные фантазии. И это очень созвучно времени – у всех есть мобильные телефоны, на которые мы бесконечно снимаем, фотографируем и нам даже может показаться, что документалистом сейчас может стать любой. Конечно, это не совсем так. Возможно, это только "мой взгляд на майонез", но мне кажется, что документалистика сейчас…
Важнейшее из искусств?
По крайней мере, в кинематографе. Мне кажется, что телевидение давно потихоньку отмирает, а документалистика – с ее актуальностью и более глубоким взглядом на происходящее – становится нашим новым телевидением.
Я недавно беседовала с документалистом Аркадием Коганом, который сказал, что чем хуже в стране, тем лучше там документальное кино. Ты согласна с таким мнением?
Безусловно. В декабре 2011 года на фестивале "Артдокфест" в Москве это было очень хорошо видно. На "Артдокфест" каждый год приезжают самые видные документалисты из России и всего мира. Но в 2011-м на показах их не было, потому что все побежали в город – снимать, что происходит на улицах.
Возможно, в более спокойное время можно смотреть по телевизору сериалы и рассуждать об абстрактном, но когда вокруг столько глобальных угроз, это невозможно. Человек растит в этом мире детей и не может не думать о том, что их ждет. И у документалистики есть больше ответов на эти вопросы, чем у игрового кино или у многократно пережеванной информации, которая наполняет СМИ. И, конечно, самый важный момент в документалистике – это момент сопричастности. Я и сама раньше, когда время было поспокойнее, увлекалась документалистикой гораздо меньше.
Кстати, о тебе. Как ты стала кинопродюсером и организатором фестивалей?
У меня в жизни было три направления – сначала я занималась музыкой и дизайном, а потом увлеклась кино, и это стало главной миссией в моей жизни – по крайней мере, пока. Я начала показывать кино, рассказывать о нем, иногда продюсировать. А потом стала художественным руководителем знаменитого Международного Канского видеофестиваля – того самого, который проходит не в Каннах, а в сибирском городе Канске.
Об этом точно нужно подробнее.
В этом году в Красноярском крае в Сибири прошел уже 15-й ежегодный Международный Канский видеофестиваль, и мы уже вовсю готовим 16-й. Город Канск по сибирским меркам совсем рядом с Красноярском, всего 260 километров, можно пешком дойти. В этом маленьком, ничем не примечательном городе, живут 100 тысяч человек, и раз в год мы привозим туда авангардный фестиваль – прямо в центр Сибири, где, казалось бы, не должно быть аудитории для современного кинематографа.
Но на самом деле аудитория есть?
Как выясняется, нам за эти годы удалось немножко повлиять на умы населения. На первые фестивали приходил совсем юный народ, которому было интересно посмотреть, что за птицы к ним залетели. И многие из них перемололи свою биографию, стали художниками, архитекторами. А в этом году во всех СМИ появилась новость о том, что некий житель Канска, не художник даже, а программист, установил в городе анти-монумент Ивану Грозному. Взял и вколотил на берегу реки Кан деревянный кол, облитый красной краской. И снабдил эту инсталляцию очень внятным текстом о том, что не нужно ставить памятники кровожадным тиранам. А когда неделю спустя памятник спилили, его автор тут же рассказал, как он этому рад, потому что памятники Ивану Грозному нельзя ставить ни в каком виде. И когда мы об этом прочли, мы поняли, что где же еще на просторах Сибири могло такое случиться, если не в Канске. И нам приятно думать, что мы посадили в этом городе ростки, из которых выросли такие творческие люди.
Как родилась эта безумная идея – сделать кинофестиваль в городе Канске?
Начиналось все, конечно, с шутки. Мы с друзьями, с Андреем Сильвестровым и Павлом Абазовым, случайно обнаружили на карте России город Канск, и долго хихикали на тему того, что если мы проведем там фестиваль, то сможем называть себя генеральными директорами Канского фестиваля. Пошутили и забыли. Но через год мы стали делать большой Транссибирский проект под названием "Культ-бросок на восток". Это был такой вагон, который цеплялся к поездам и двигался из Москвы на Байкал – с остановками в больших городах, акциями, перформансами, показами видео-арта, электронной музыкой. И на какой-то уже финальной стадии подготовки к проекту мы обнаружили, что "Транссиб" идет через Канск. И у нас есть два дня, чтобы там остановиться. Мы, конечно, включили Канск в программу, и провели там двухдневный фестиваль. Мы устраивали показы с утра до вечера, в огромном советском кинотеатре. И полгорода пришло посмотреть, кто эти пришельцы, которые, наконец, устроили Канский фестиваль в городе Канске, где уже давно гуляла эта шутка. И с тех пор этот обломок нашего проекта стал жить своей жизнью.
Какую программу вы показали на этом первом фестивале?
Конкурс короткометражных фильмов, британское, болгарское кино, андеграунд, независимое кино, авангард. Программа была очень мощной. Скорее всего, жители Канска такого кино никогда не видели, потому что в ближайших городах не было даже музея современного искусства.
Мы реально поняли, какая у нас аудитория, приехав на следующий год уже не огромной толпой, а впятером. Публики было уже гораздо меньше, но она была. В основном, конечно, молодежь. Фестиваль стал развиваться, и через несколько лет началось ожидаемое сопротивление местных жителей и администрации, которая жаловалась, что у нас не такая большая аудитория, какая должна быть у Канского фестиваля и что наш фестиваль "не нравится народу". Но, несмотря на постоянную борьбу, фестиваль до сих пор удается сохранять.
Почему для вас так важно его сохранить? Не из-за забавного названия ведь.
Во-первых, к нам уже ездят авторы со всего мира. Это удивительно, но люди, которые ни за что не поедут в Москву или Петербург, охотно приезжают в Канск. Есть масса режиссеров, которые сами пишут нам о том, что хотят узнать и почувствовать, что такое настоящая Россия. Таких городов великое множество, но так получилось, что мы выбрали этот, и мы можем их встретить и что-то показать, а остальное они поймут сами – о людях, о культуре и многом другом.
Недавно мы начали снимать в Канске кино. Фильм "Россия как сон" снимался в Канске. И мы будем продолжать снимать там кино, работать с молодыми режиссерами, возводить архитектурные инсталляции.
А еще это, наверное, единственный фестиваль, в рамках которого люди делают невозможные вещи в невозможном месте. Это совершенно непосильная, но страшно интересная задача. Потому что это совсем не то, что проводить фестивали в Сочи или на Ривьере, показывая массовое кино и собирая восторженные толпы. А мы, как оказалось, любим непосильные задачи и именно в них находим свой драйв.
Поэтому ты открыла в Тель-Авиве "бродячий кинотеатр"?
Что ты, Тель-Авив – это не городок в центре Сибири. Я не знаю, кто называет Тель-Авив деревней, но я его так никогда не назову. Здесь происходит множество событий, есть масса очень открытой для новых впечатлений аудитории. Возможно старожилы уже не всегда это замечают, но Тель-Авив на самом деле большая культурная столица.
Сокращу вопрос, в этом интервью он будет последним. Почему "бродячий кинотеатр"?
Потому что у нас пока нет своей площадки. Пока мы бродим между залами – основная площадка у нас в клубе "А-Тейва" в Яффо, но некоторые показы мы проводим в Синематеке или в других кинотеатрах.
Беседовала Алла Гаврилова
